Это не разговор о святых банальностях, это размышление о том не очевидном и таинственном Божьем суде, который прощает разбойника на кресте, дарует звание самого близкого друга трижды отрекшемуся Петру и судящему без милости кажущихся праведными фарисеев. Вроде бы все понятно, Господь взирает на сердца и Ему важны мотивы. Но даже это понимание не дает нам полной картины, пока мы не обратимся к глубинам вселенной, к истории ее возникновения.
В начале было слово, и слово было у Бога и слово было Бог.
Что бы это могло значить? К счастью, у нас есть намеки и догадки, полученные из неожиданного источника. Из реаниматологии. Многие люди, прошедшие через опыт клинической смерти, отмечали, что некий "голос" говорил с ними, некоторые люди говорили, что слышали внутри себя "голос" и мгновенные ответы на все их вопросы, и этот голос был необыкновенным, величественным, наполненным властью и, главное, энергией к реализации смыслов, заложенных в каждое слово.
Чтобы сия мысль была понятной, можно привести пример. Если внутри себя умерший слышал фразу "вернись к жизни", это было не просто благое пожелание, напутствие на дорогу. Это был приказ безусловной силы. Иными словами, вселенная просто не может не подчиниться той внутренней энергии, что наполняет эти слова. Это больше чем слова, это рождающаяся через слова новая реальность. Человек после этого неизбежно вновь возвращался к жизни.
Слово Бога - это не просто слово, это некий приказ реальности принять новое состояние, новое положение, новый статус. А это означает, что при земной жизни Господа Иисуса Христа каждое Его слово было наполнено силой.
Помню, с какой болью я читал сюжет про смоковницу, которую Господь обрек на смерть за отсутствие плодов на ней. Собственно, это был единственный акт лишения кого-либо жизни Господом за всю историю Евангелия. Господь всего лишь сказал "да не будет на тебе плодов вовек" и - реальность послушно исполнила слово Бога, которое имеет силу приказа. Помню, мое детское сердце жалело несчастное засохшее дерево, но после я пришел к выводу, что данный случай, хотя и оставляет некую печаль на сердце, все же приносит неизмеримо больше пользы людям. Смоковница умерла не напрасно, дав нам богатую пищу для размышлений.
Например, о смирении Господа.
Легко, будучи слабым, убедить себя в том, что ты смиренен, когда тебя бьют мальчишки после уроков. Но насколько же трудно очевидно сильному, ни в чем не виноватому, вынести чудовищную несправедливость, помноженную на невыносимые унижения. Господь, который сильнее всех сил вселенной, все стерпел, не применив своей безмерной силы.
В принципе, Богу Слову достаточно было одного слова - "остановитесь" или "хватит". Что стало бы с римскими легионерами? Я не знаю, но власть Слова точно прекратила бы всяческое глумление.
Наоборот это тоже работает. С той же властью и силой. Если Господь смотрит на тебя и говорит, что возлюбил тебя, эти слова безусловной силы и власти. Если уж совсем просто, Господь вообще не говорит, а непрерывно словом наполняет реальность. И потому я предполагаю, что Иисус Евангелия был немногословен. Ему пришлось бы быть осторожным в слове, как осторожен тот, кто "нажав не на ту кнопку, мог бы взорвать планету". Но самое восхитительное в этом образе, что у Бога не просто ответственность, Он неким непостижимым образом как будто бы "соткан" из власти, смысла и некой святой правды. И Его слова неким столь же удивительным образом неотделимы от него.
Еще это означает, что у Бога нет двусмысленности. Слова остры как меч и безусловно понятны в своей глубинной сути. Мы то мыслим совсем иначе. Причем даже забыли (или никогда не знали) жизни, подобной той, что прожил Господь на земле, когда каждое слово имело вес и цену.
Допустим, мы можем говорить комплименты человеку, внутренне не веря в них. Сколько застольных тостов произносятся каждую минуту. Сколько теплых и ласковых слов произносится каждый день. Сколько из них наполнены тем самым внутренним смыслом и энергией к реализации? Весьма немного!
И что же нам дает такая догадка?
Во первых, это позволяет предположить, каков же суд Божий. Полностью он непостижим, но можно поразмышлять, почему иногда благому Богу нужны молитвенники о тебе в виде святых. Помню, как я удивлялся очевидному вопросу. Вот Господь, центр любви и мироздания. И вот тварные существа, пусть и облеченные высочайшим статусом друзей Бога и Его же наследников. Как сам податель любви может быть, как кажется, более строгим, нежели святые, которые как будто бы упрашивают Бога помиловать того или иного грешника. Неужели Господу нужны "дополнительные аргументы".
Я думаю, что Слово Бога неким непостижимым образом живет как бы само по себе. Будучи сказанным, оно живет в реальности, управляет реальностью, и неразрывно связано с самим Богом некой внутренней силой. Если Господь сказал, что некий поступок отдаляет от Бога, что он есть "грех" - в реальности появляется некая действующая судебная непреодолимая сила. И "перекрыть" ее можно только другой силой такой же убедительности. Господь, сотканный и святости, правды и слов как будто бы сам живет по этим принципам, но и приближающихся к нему просит жить так же. Грешник жить "так же" не может, привыкнув лгать себе и окружающим, и тем самым осуждает себя быть в отдалении от Бога, то есть - в аду.
Мне думается, поскольку святые сами Личности, у них есть право "бросить гирьку" на весы божественного правосудия, не нарушая гармонии божественных свойств, как бы склоняя святую правду к столь же святой любви. Чем больше проступков совершил человек, тем больше нужно оказанной ему святой любви, тем больше молитв и милостыни за него нужно подать, и чем более свят человек был при жизни, тем больше он может получить воздаяния, уже по святой правде.
Это не Римско-Католический буквализм закона и тезис о "сверхдолжных заслугах святых", это нечто более непостижимое, которое можно ощутить лишь через глубокие субъективные эмоционально-духовные переживания. Чем больше ты отдаешь Богу себя, тем больше у Бога как бы внутри него появляется прав на помилование тебя. Если отдашь Богу всего себя без остатка, все свое сердце положишь к Его стопам, верю, что Бог точно так же отдаст свою милость без остатка твоей душе. И, возможно, к тем, за кого ты будешь просить...
Бог ценит поступки, проистекающими из двух главных заповедей о любви к Богу и ближнему и наполненными святой правдой. Ценность подвига мученика - его действия продиктованы правдой. Готовность на смерть - есть последняя верность правде. В некотором смысле, мученичество - высший чин в церкви, потому что эта правда максимально близка к правде самого Господа Иисуса Христа.
И потому мученики в такой чести и славе в Царстве небесном. Они просто максимально близки по своей "правде" к Спасителю мира. Он отдал жизнь за них, а они - за Него. Круг замкнулся и эти светочи вселенной теперь горят ослепительным огнем святости возле самого престола Христа. А мне остается мечтать, "ах, вот бы кто-нибудь из них сказал свое слово за меня, грешника..."
Ценность монашества - это тоже "правда". Человек уходит из комфорта в неудобства, доказывая, что отдает свое сердце "по правде". Каждодневный монашеский труд тоже наполняет служение монаха Богу "правдой", той самой, что свойственна самому Богу.
Поэтому монахи прошлого так истязали себя. Они просто чувствовали, что именно такая модель поведения есть "высшее правдоизъявление" небу, исчерпывающее доказательство любви к Богу. Правда и Сила и Святость Бога встречаются с точно такой же по свойству Правдой святого человека. Происходит синергия и слияние тем более полное, чем более суровый подвиг поднимает тот или иной человек. Наверное, в этом и смысл постов- не диета с отказом от мясной пищи, а тотальный отказ от физических удовольствий - близости мужчины и женщины, услаждающих язык блюд, услаждающих мозг фильмов и передач по ТВ, и погружение в мысли о страдании Господа. В этом много правды. Диета же - несколько мимо.
Я очень ценю милостыню, оказываемую умершим через сорокоусты. Тот, кто заказывает сорокоусты за умерших, неким образом довольно близок к правде. Умерший не поблагодарит, значит тот, кто заказал сорокоуст, делает это не ради благодарности, а ради любви и по любви.
Если человек заказывает сорокоусты, значит, одновременно и верит в Церковь и Ее святые таинства, значит, верит и в милосердие Господа и, безусловно, верит в загробную жизнь, да еще и высказывает заботу о других. Я просто восхищен столь высокой эффективностью данного достаточно простого, но столь богатого по смыслу действия.
Таких ценных деяний не мало. Хорошо и с полной отдачей провести урок в школе за небольшую зарплату. Ласково, тепло, внимательно осмотреть пациента в больнице, выполнив не формальный, а святой долг. Отдать тепло и любовь деткам в детском доме - и воспитателям и тем, кто помогает детским домам. За небольшую зарплату (или и вовсе бесплатно) служить Богу певчим на клиросе. В каждом таком деянии видно сразу - "у человека нет финансовой выгоды, но он его почему-то делает".
Это и есть она, святая правда, которая потом вольется в океан божественной правды в Его неземном пресветлом Царстве. Душа творившего правду соединится с такими же...
И я мечтал бы обрести дерзновение работать Богу до последнего дыхания, до кровавого пота, до потери пульса, но без потери жажды служить вновь и вновь. Наполнить свои скромные дела для Бога этой самой внутренней правдой, горячим смыслом, который сказал бы Господу - "Да, я люблю Тебя. Воистину."
Автор: Дмитрий Сиверс